[FuckingFarrell]

Автор: Frau Hela
Название: Девять лет спустя…
Персонажи: Колин Фаррелл, Джаред Лето, Джонатан Рис-Майерс и еще очень много знакомых лиц и персонажей
Жанр: джен, драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: ООС, АУ, смерть разных известных личностей, смешивание всех и вся, временами мат
Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8

Глава 16
Попутчик

Колин был одним из последних, кто вошел в уже почти полный самолет. Проследовав по узкому проходу к своему месту возле иллюминатора, он сел, пристегнул ремень и отвернулся к окошку. У него не было ни багажа, ни ручной клади, только сотовый телефон, уже давно отключенный с разрядившейся батареей, и почти неподъемный груз тяжелых мыслей. В его распоряжении было двенадцать часов полета, в течение которых он должен был придумать, что сказать человеку, ставшему причиной его бед, но в его голову не приходило ровным счетом ничего путного. Извиняться? Просить пощадить его жизнь? Это означало унизиться и признать свою неправоту. Но неправоту в чем? В том, что видение исторического персонажа Оливера Стоуна не совпало с мнением какого-то там религиозного фанатика?!

Колин почувствовал, как в нем начала нарастать ярость. В ту минуту он уже и не представлял себе, как встретится с тем русским и как поведет себя с ним, разве что выскажет ему в лицо все то, что думает о нем и ему подобных…

- Добрый день, - приятный мужской голос, раздавшийся возле его уха, заставил Фаррелла обернуться.
На соседнее с ним место сел мужчина, который пристегнул ремень и добродушно улыбнулся. В отличие от арабов, составлявших большинство пассажиров, этот на вид был типичным европейцем, что немного удивило Колина.
- Добрый день, - он выдавил из себя ответную улыбку, в душе радуясь, что рядом с ним оказался не араб.

Самолет начал медленно выезжать на взлетную полосу, и Колин посмотрел на часы, размышляя о том, сколько людей еще могли погибнуть за время его полета. Он откинул голову на спинку сидения и закрыл глаза, ощущая, как лайнер разгоняется и мягко отрывается от земли. Прошло десять минут, самолет набрал необходимую высоту, и тихий сигнал оповестил пассажиров о том, что они могут расстегнуть ремни безопасности.
- Мне сегодня повезло, - неожиданно произнес, сидевший рядом с Колином, незнакомец.
- То есть? – с любопытством посмотрел на него Фаррелл.
- Я всегда знал, что Катарские Авиалинии это первоклассный авиаперевозчик, но не всегда встретишь во время обычного рейса знаменитость.
- Ааа… - опустил глаза Колин.
- Не поймите меня превратно, - продолжал мужчина. – Я не собираюсь просить вас сфотографироваться со мной или дать автограф… Просто мне сегодня повезло.
- Рад за вас, - вновь отвернулся к иллюминатору ирландец. – Надеюсь, мне сегодня тоже повезет… Я не вас имел ввиду, - оговорился он, посмотрев на попутчика. – Так, свои дела.
- Так вы в Доху по делам летите или отдыхать? – поинтересовался тот.
- А там можно отдыхать? – с сомнением спросил Колин.
- Отдыхать можно в любой точке земного шара. Все зависит от ваших предпочтений. Кстати, я – Скотт Андерс, - представился незнакомец.
- Очень приятно, - ответил Фаррелл. – Мне, похоже, называть себя нет смысла.
- Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени? – спросил мужчина.
- Нет, конечно, - пожал плечами актер. – Я на самом деле не любитель церемонности, - он почувствовал, что непринуждённая беседа с соседом, изначально немного раздражавшая, начала его развлекать. – А вы летите отдыхать или по делам? – поинтересовался он.
- По делам, - ответил Андерс. – Надо подписать контракт с новыми покупателями.
- А что продаете?
- Программное обеспечение.
- Так вы программист?
- Не совсем. Я руковожу проектом.
- Понятно, - кивнул Колин. – Ведете бизнес с арабами.
- Не только с арабами. У нас во многих странах партнеры.
- Вы в первый раз в Катар летите?
- Уже в четвертый.
- О, так вы уже в Дохе все знаете.
- Что вы? – смущенно улыбнулся Андерс. – Даже не смею такое утверждать.
Колин усмехнулся и с минуту хранил молчание.
- А человека по имени Абдулла Устинов вы случайно не знаете? – внезапно спросил он.
- Нет, - задумался его попутчик. – А кто это?
- Это тот, с кем мне надо встретиться и поговорить… - Фаррелл опустил глаза. – Кое о чем очень важном.
- А с этим какие-то проблемы? – осторожно поинтересовался Андерс, уловив настроение собеседника.
- Боюсь, это даже проблемой назвать сложно, - вздохнул Фаррелл.
- Хотите об этом поговорить? – предложил Скотт. – Я понимаю, сложно делиться с незнакомым человеком, - добавил он. – Но если что, буду рад выслушать.

Подняв глаза, Колин с сомнением посмотрел на него. Рассказывать историю своих злоключений совершенно чужому человеку, который легко мог оказаться подосланным убийцей, было более чем неразумно. К тому же у Фаррелла не было ни сил, ни желания что-то обсуждать. Но последнее время он ловил себя на мысли о том, что сидеть, погруженным в собственные переживания, было невероятно тяжело, а разговор с кем-нибудь о чем-нибудь помогал немного отвлечься.
- Я не любитель исповедей, - произнес он. – Еще меньше люблю, когда мне советуют. Советовать всегда просто. Люди любят учить уму-разуму и наставлять на верный путь, но при этом сами не испытывают и доли того, через что проходит поучаемый ими человек… Вы только не обижайтесь, - поспешил добавить он.
- Я не обижаюсь, - покачал головой его собеседник. – Никто и никогда не сможет помочь человеку принять правильное решение кроме него самого.
- Что вы хотите этим сказать? – с любопытством посмотрел на него Колин.
- Я хочу сказать, что если существует проблема, вы должны это осознать сами и понять, что должны эту проблему решить. Кто бы что не посоветовал, это не принесет вам пользу. Ключ к решению задач, которая ставит перед нами жизнь, лежит в нас самих. Просто большинство людей предпочитают не видеть этого.
- Ну, почему же?
- Так проще. Проще сказать, что кто-то виноват в том, что мне не повезло. Кто-то забежал в лифт передо мной, заняв последнее свободное место, и я опоздал на работу. Кто-то резко затормозил перед моим автомобилем, и я совершил аварию. Кто-то вовремя не предоставил мне нужные документы, и я не успел заключить важную сделку. На самом деле виноват сам человек и он сам же может избежать этих неприятностей: выходить из дома пораньше, аккуратно водить машину, своевременно требовать бумаги. Все это элементарно. Элементарные примитивные неурядицы, в которых виноваты мы же сами, наполняют нашу жизнь, а мы потом все это называем это рутиной и клянем свою жизнь за то, что неудачливы.
- А если речь не о примитивной неурядице, а о большой и серьезной проблеме? – с сомнением спросил Фаррелл.
- Если вы всмотритесь в сущность проблемы, то поймете, что размер не имеет значения, - отозвался Андерс. – Механизм решения тот же самый.

Ничего не ответив, Колин погрузился в раздумья, пытаясь приложить модель выхода из сложной ситуации к собственным неприятностям, но ничего дельного у него так и не вышло.
- Не все проблемы одинаковы, - покачал он головой. – Не во всем виноват я сам, чтобы я сам же был ключом к выходу из неприятной ситуации.
- Вы уверены? – губы его попутчика тронула легкая улыбка. – В большинстве случаев мы знаем, что те или иные наши поступки могут повлечь за собой нежелательные последствия, но все равно совершаем их, так как не желаем выходить из зоны своего комфорта или отступать от собственных принципов. Человек знает, что опоздает на работу, если не встанет вовремя, но он все равно задерживается в кровати, так как хочет поспать подольше. Или же он твердо верит, что имеет право ездить на полной разрешенной скорости, а то, что кто-то может затормозить – не его проблемы.
- А разве можно винить человека в том, что он реализует свое законное право? – спросил Фаррелл.
- Вы правы, нельзя, - согласился Андерс. – Но наличие у нас прав не отменяет наличие наших обязанностей. Даже если мы можем ехать на высокой скорости, мы все равно обязаны соблюдать осторожность. В противном случае, ценой нашей самонадеянности может стать человеческая жизнь, - он сделал паузу. – Понимаете, Колин, наш мир – это хрупкий баланс относительностей, и если он нарушается, это всегда ведет к непоправимым последствиям.

Фаррелл ничего не ответил. Он невольно вспомнил слова Эмилии, о том, что когда ходишь, широко размахивая руками, нельзя забывать о том, что можно ненароком кого-то ударить. «Верно, каждый имеет право ездить на полной разрешенной скорости, - мелькнуло в его голове. – Каждый имеет право выразить свою точку зрения. Оливер Стоун именно это и сделал, выразил свою точку зрения и поплатился за это жизнью».

Тем временем между ними воцарилось молчание. Через несколько минут Андерс достал из своего рюкзака книгу и погрузился в чтение. Колин кинул украдкой взгляд на обложку, и заметил, что он читал какую-то фантастику. Его попутчик был настолько безмятежен и спокоен, что Фаррелл почувствовал, как позавидовал этому человеку всем сердцем. Как бы он тоже хотел вот так спокойно читать книгу, не мучаясь мыслями о том, что возможно в эту самую минуту кто-то убивал еще одного его хорошего знакомого или даже друга. Колин начал невольно перебирать в голове те моменты, которые он провел с дорогими ему людьми, кого уже не было в живых. Он вспоминал их лица, улыбки, блеск в глазах. У него в ушах вновь и вновь звучали их голоса…

Фаррелл сделал тяжелый вздох и откинул голову на спинку сидения. Самой страшной была уже даже не мысль о собственной смерти. Куда страшнее было осознавать, что разделавшись с ним, будут охотиться на остальных.

Он вновь кинул завистливый взгляд на своего соседа. Тот по-прежнему беззаботно читал, перелистывая страницу за страницей.
- Извините, - все же решился побеспокоить его Колин. – Вы позволите задать вам один вопрос?
- Да, конечно, - Андерс отложил книгу.
- Скажите, если бы вы знали, что один человек собирается вас убить, и у вас был бы один единственный шанс убедить его пощадить вашу жизнь, чтобы вы ему сказали? – неожиданно спросил Фаррелл.
- Вам угрожает опасность, Колин? – его спутник кинул на него тревожный взгляд.
- Нет, - покачал головой ирландец. – Ситуация гипотетическая, эпизод из сценария возможного фильма. Просто вы производите впечатление умного рационального человека, и мне интересно послушать ваше мнение.
С минуту Андерс смотрел на него, словно раздумывал.
- В первую очередь я бы поставил себя на его место и попытался понять, чем продиктовано его желание, - произнес он. – Понятное дело, что вы испытываете по отношению к нему сильные негативные эмоции. Но сильные эмоции всегда мешают принять правильное решение. Надо от них отрешиться и достичь полной хладнокровной объективности. А потом поставить себя на место этого человека и понять его мотивы.
- Но если его мотивы понять невозможно!.. – попытался возразить Фаррелл.
- Значит, вы не до конца объективны и хладнокровны. Холодным умом можно понять все, что угодно. Не обязательно принять, но понять – безусловно.
- Ладно, - сдался Колин. – Предположим, я понял, что побудило его так поступить. Что мне делать дальше?
- Если этот человек желает вам смерти, то вероятно в его понимании вы совершили какой-то непростительный поступок по отношению к нему или к кому-то другому, кто для него важен настолько, что он готов пойти на преступление.
- Предположим. И что?
- Взгляните на этот ваш поступок глазами того человека. Не оправдывайте себя, не перекладывайте ответственность на других. Представьте на долю секунды, что вы действительно виноваты. Ощутите то, что испытал тот человек, когда он узнал о вашем поступке. Вы же актер, Колин. Вам не должно составить труда вжиться в его образ и взглянуть на обстоятельства его глазами. Даже если для вас он – отрицательный персонаж.

Опустив голову, Колин задумался, пытаясь мысленно последовать советам случайного попутчика. Отрешиться от сильного негативного отношения к человеку по имени Абдулла Устинов было очень сложно, почти невозможно. Уже не говоря о том, чтобы взглянуть его глазами на фильм Оливера Стоуна. Фаррелл постарался использовать все свое актерское мастерство, чтобы поставить себя на его место. Он мысленно перебирал все то, что ему рассказывал об этом человеке Чарльз Блант, чтобы нарисовать в мозгу хотя бы приблизительный образ.

- Понимаете, - вновь заговорил Андерс. – Чаще всего при наличии какого-либо конфликта люди поступают скорее эмоционально, нежели разумно. Они предпочитают тешить свою гордость, убеждения, принципы, нежели прислушиваться к разуму. Конечно, я имею ввиду недопонимание между двумя или тремя людьми, а не какие-то глобальные конфликты. Там, на высшем уровне все гораздо сложнее. Теми конфликтами правит как раз таки холодный расчетливый разум, а не эмоции.
- Хорошо, предположим, мне удастся представить себя на месте этого человека и понять, что именно во мне его не устроило, - Колин задумчиво почесал голову. – Но что потом?
- Вы это поймете, потому что тогда вам непременно откроются слабые стороны вашего оппонента. Здесь ведь дело не только в ваших эмоциях, но и в его тоже. Если сумеете убедить его тоже взглянуть на ваш конфликт объективно, вам наверняка удастся правильно построить диалог.
- Диалог… - пробормотал себе под нос Фаррелл. – Построить с ним диалог… - он задумался. – Но о чем? Просить прощения? Объяснять, что осознал свою ошибку? Но ведь это не так!
- Колин, я искренне надеюсь, что описанная вами ситуация действительно гипотетическая, и вам ничего не угрожает, - ответил Андерс. – Здесь может быть множество вариантов, а ситуация – обернуться любым образом. Мне сложно описать вам какой-то конкретный сценарий.

Фаррелл пристально посмотрел на него и с минуту хранил молчание.
- Скажите, вы верите в Бога? – внезапно поинтересовался он.
- Неожиданный вопрос, - его собеседник улыбнулся. – Да, верю. А что?
- Тогда скажите, если вера в Бога учит доброте и любви к окружающим, почему люди убивают ради нее?
Пару минут Андерс внимательно смотрел на него, словно пытался заглянуть ему в душу. Затем он наклонился и положил свою книгу обратно в рюкзак.
- Это очень сложный вопрос, Колин. На него трудно ответить однозначно, - заговорил он. – На самом деле люди убивают не из-за веры, а из-за собственных убеждений и нетерпимости к убеждениям других. Хотя нередки случаи открытых провокаций, вызывающих волну агрессии. В такой ситуации всегда нелегко определить, кто же на самом деле виноват.
- Представьте себе, что вы режиссер, - глухо заговорил Фаррелл. – Вы в своем мире сняли фильм про одного человека, которого показали именно человеком с его страстями и пороками. Вы захотели сделать его ближе к людям и делали это с любовью и надеждой на понимание. А кто-то в другом мире считает этого человека почти святым, и посчитал ваш фильм лютым оскорблением его веры, а вас – практически приговорил к смерти. Что бы вы на это сказали?

Андерс ответил не сразу. Некоторое время он молчал, глядя куда-то перед собой, и Колин понимал, что его собеседник уже давно догадывался о том, что описанная им ситуация далеко не гипотетическая. Снова врать о том, что это сценарий какого-то фильма, было глупо. Признаваться, что именно так и обстоят дела в реальности – неразумно. Хотя говорить на подобные темы с незнакомым человеком уже было большой ошибкой. Но Колин устал. Он смертельно устал от происходящего. Устал от гнетущих мыслей, от того, что не знал, как найти выход, устал постоянно бояться смерти и чувствовать, как она дышит ему в спину. Поэтому он просто решил поддаться порыву.

- Вам ответить то, как считаю я, или как принято считать в мировой общественности? – Андерс поднял на него глаза.
- То, как считаете вы, - отозвался Фаррелл.
- Ладно, - кивнул его попутчик. – Многим людям, особенно тем, кто сам не верит, очень сложно представить, что для кого-то Бог или вера в Него может быть настолько важна, что ради этого можно убить. Все дело в том, что доказать то, что Бог существует, или наоборот невозможно. Ни ярый верующий, ни закоренелый атеист никогда не смогут предоставить достаточно объективных физически осязаемых доказательств собственной правоты. И потому для многих вера носит весьма аморфный характер. А как можно убить или причинить вред ради чего-то столь расплывчатого и неосязаемого? Вы ведь так думаете, верно?
- Примерно, - буркнул Колин.
- А если кто-нибудь вместо вашей веры оскорбил бы родного вам человека, который вам очень дорог? Или, к примеру, снял бы про этого человека унизительный грязный фильм, как бы вы поступили? Вы бы, по меньшей мере, отыскали этого человека и высказали бы ему все, что думаете и о нем, и о его «творении». А возможно и врезали бы пару раз, если бы он начал возмущаться и доказывать вам, что имеет право снимать о чем ему вздумается. Разве я не прав?
- Правы, - вздохнул Фаррелл.
- Улавливаете, к чему я клоню?
- Примерно.
- Проблема атеиста в том, что он не может поставить чью-то веру на один уровень с собственными ценностями. Он не может, точнее не хочет осознать, что для кого-то Бог также важен, как для него, например, близкие люди, или даже важнее. Судя по тому, что вы рассказали, желание этого человека убить вас скорее эмоциональное, нежели продиктовано каким-то расчетом. Он посчитал себя оскорбленным и решил, что вы должны за это ответить.
- За что ответить? За то, что снялся в фильме?!
- Колин, - Андерс почувствовал, что его собеседник начинал терять самообладание, и осторожно коснулся его руки, чтобы успокоить. – Вы возвращаетесь к тому, с чего начали. Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, надо пойти другим путем.
- Я не знаю, каким путем мне идти, - Фаррелл сокрушенно покачал головой. – От этого зависит так много, а я не знаю, как себя вести… Не знаю, что говорить…
- Попробуйте поверить в Бога, - произнес Андерс. – Как тот человек. Возможно, это поможет вам понять его и найти правильное решение.

Его пальцы все еще лежали на руке Колина, но актер не спешил убирать руку. Ему казалось, что от его попутчика исходило странное спокойствие, которого самому ирландцу так не хватало. Фаррелл опустил глаза и долгое время молчал.

- Я постараюсь… - едва слышно проронил он. – Спасибо, - он поднял взгляд на Андерса.
- За что? – не понял тот.
- За то, что слушали весь тот бред, который я нес.
- Не благодарите, - покачал головой Андерс. – Я не сделал ничего особенно, - он улыбнулся и убрал руку. – Вас встретят в Дохе? Если что, я могу вас подвезти.
- Меня встретят, спасибо.

Колин откинулся на сидение и прикрыл глаза. Мимо их кресел улыбчивые стюардессы прокатили тележку, и он понял, что скоро начнут раздавать обед.


Глава 17
Русский

В Дохе было жарко, больше тридцати градусов тепла. Едва Колин вышел из здания аэропорта, охлаждаемого кондиционерами, его накрыло волной горячего сухого воздуха. Зажав между колен куртку, Фаррелл стянул с себя свитер и закатал рукава футболки. Чарльз обещал, что его встретят, однако ни в аэропорту, ни на улице к нему так никто не подошел. Колин уже начинал нервничать и периодически посматривал на часы. Он был совершенно один в чужой стране без какого-либо плана действий и почти без денег. И хотя в его кошельке лежала пара кредитных карт, Колин знал, что по безналичным операциям легко можно вычислить месторасположение хозяина карты, и потому не очень хотел использовать кредитки.

Фаррелл вновь зашел в аэропорт, сделал несколько кругов и, заметив, что начал привлекать внимание охраны, снова вышел. Контраст температуры воздуха в очередной раз неприятно напомнил ему о том, что он оказался в жаркой стране, и Колин начал бесцельно прогуливаться в тени. Обратного билета до Нью-Йорка у него не было. Ему предстояло купить его непосредственно перед возвращением. Время шло, и мысль просто купить билет и вернуться превращалась в навязчивую. Если его не встретят, то у него не будет никаких шансов поговорить с человеком по имени Абдулла Устинов. Ждать бесконечно долго он тоже не мог. Колин сделал глубокий вздох, постарался успокоиться и твердо решил, что если в ближайшие пятнадцать минут никто не появится, он отправится и купит билет на ближайший рейс до Ньй-Йорка. А потом будь что будет.

Неожиданно Фаррелл заметил направлявшегося в его сторону молодого человека. Худой араб, на вид лет семнадцати, не старше, в белой рубашке и джинсах подошел к нему размеренной походкой.
- Вы – Колин Фаррелл? – проговорил он с жутким акцентом.
- Я, - выдавил в ответ ирландец, ощущая, что вновь напрягся всем телом.
- Идите за мной, - юноша махнул ему рукой и, развернувшись, пошел в сторону парковки.

Решив не задавать лишних вопросов, Колин последовал за ним. Они прошли ровные ряды припаркованных автомобилей, и молодой араб остановился возле роскошного Мерседеса.
- Садитесь, - он открыл перед актером дверцу заднего сидения.

Не проронив ни слова, Фаррелл сел в машину и швырнул на сидение подле себя куртку и свитер.
- Нам долго ехать? – хмуро поинтересовался он, когда молодой человек занял место водителя и пристегнул ремень.
- Один час, - коротко ответил тот без грамма эмоций.

Колин вздохнул и решил его больше не беспокоить. Они выехали с территории парковки и не успели немного проехать, как вокруг замелькали небоскребы. Наблюдая за картиной за окнами автомобиля, Колин сделал вывод, что аэропорт находился недалеко от центра города. Водитель свернул к набережной, и взору Фаррелл предстали голубые воды Персидского залива. Невольно залюбовавшись красотой Дохи, Колин на мгновение подумал, что при других обстоятельствах мог бы провести здесь побольше времени, насладиться красотой и непривычной обстановкой. Но секунду спустя эту мысль сменили воспоминания о Марракеше… Воспоминания, которые из приятных превращались в мучительно-болезненных. Там, в окружении восточной экзотики, Оливер Стоун снимал свой злополучный фильм. Именно там Колин познакомился с теми людьми, которых уже не было в живых…

Фаррелл отвернулся от окна и опустил голову. Любоваться красотой города больше не хотелось. Хотелось поскорее отсюда убраться. Почувствовав, как в нем вновь начала разгораться злоба, Колин вспомнил слова своего попутчика, с которым они тепло распрощались еще в аэропорту. Сильные эмоции могут помешать принять правильное решение, утверждал тот и был, несомненно, прав. Чем больше Фаррелл задумывался о словах Андерса, тем больше убеждался в его правоте. «Хрупкий баланс относительностей…» «Попробуйте поверить в Бога… Как тот человек…»

Колин мысленно усмехнулся и вновь посмотрел в окно. Поверить в Бога после целой жизни уверенного попирания многих требований веры было непросто. Непросто было отделаться от мысли о том, что если Бог существует, почему он допустил столько жестокости в этом мире. Еще в самолете Колин поделился этой мыслью со Скоттом, в ответ на что тот рассмеялся. «А вы думали, что Бог устелет ваш жизненный путь лепестками роз? – спросил он. – Или решит за вас все ваши проблемы? В чем тогда смысл нашего существования, если Бог будет делать все за нас? Друг мой, отсутствие у вас веры в первую очередь связано с вашим непониманием ее сути…»

Но Колину решительно не хотелось постигать суть какой бы то ни было религии. Он чувствовал себя смертельно уставшим. После двенадцати часов, проведенных в самолете, у него болела голова, и бесконечно сильно хотелось упасть в постель и забыться сном. От яркого солнца слепило глаза, и он то и дело прикрывал их рукой. Погруженный в свои размышления, он даже не сразу понял, что автомобиль остановился.
- Мы приехали, - голос араба вывел его из оцепенения.

Колин поднял голову и начал растерянно озираться по сторонам.
- Видите здание справа? – указал ему рукой водитель. – Это библиотека. Зайдете внутрь и подниметесь на третий этаж. Пойдете по коридору. Вторая дверь справа, - на его лице по-прежнему не отражалось ни единой эмоции.
- И что там? – не сразу понял Фаррелл.
- Там работает человек, которого вы ищите, - сухо пояснил араб.
- Ясно, - Колин сделал глубокий вздох. – Сколько я… - начал было он, но водитель категорическим жестом руки дал понять, что платить за проезд ему не надо.
- Хорошо, - кивнул ирландец и вылез из автомобиля. – Вы меня здесь подождете? – спохватился он.
- Возьмете такси, - сухо отрезал тот.
- Ладно, - сдался Колин. – Прощайте.

Ничего не отвечая, араб завел двигатель, и Мерседес плавно вырулил на проезжую часть дороги. Фаррелл прошел на мостовую и взглядом проводил машину, скрывшуюся за повтором. Оставшись один, он огляделся. Мимо него прошли три девушки, одетые с ног до головы во все черное. У двоих из них даже были закрыты лица так, что видны были только глаза. Кинув на них взгляд, Колин обернулся и оглядел здание библиотеки. Центральный вход находился чуть дальше, и он прошелся вдоль улицы, ненавязчиво разглядывая проходящих мимо людей. Невольное соприкосновение с чужим миром одновременно пугало и завораживало его.

После нескольких минут, проведенных на лестнице входа в библиотеку, Колин поймал себя на том, что медлил. Собрав всю свою волю в кулак он, наконец, поднялся и вошел в здание. Внутри помещение охлаждалось кондиционерами, и было приятно прохладно. Фаррелл окинул взглядом полупустой зал и заметил только двух женщин за приемной стойкой. Они о чем-то тихо переговаривались, и к большому удивлению актера не обратили на него никакого внимания. Колин приблизился к стойке и в надежде, что они понимают по-английски, вежливо поинтересовался, как он мог подняться на третий этаж. Женщины прервали беседу, и одна молча указала ему рукой в сторону лифта. Поблагодарив, Фаррелл прошел в указанном направлении и нажал кнопку вызова.

Спустя две минуты он был уже на третьем этаже, и двери лифта с мягким звуком закрылись за его спиной. «Пройти по коридору… вторая дверь справа…» - мысленно повторил Колин. Его немного пугала царившая в библиотеке тишина, как будто вокруг не было ни одной живой души. Словно не желая нарушать этот покой, Колин как можно тише пошел вдоль коридора. Остановившись возле нужной двери, которая была открыта, он заглянул внутрь комнаты. Его взору предстало довольно просторное помещение уставленное столами. За некоторыми из них сидело несколько мужчин с книгами, ноутбуками и планшетами. Почти все один были одеты в традиционное арабское одеяние и с головой погружены в работу. На минуту представив себя со стороны, Колин понял, насколько он не вписывался в царившую там идиллию, и какие эмоции могло вызвать у этих людей его появление. Тем не менее он начал осторожно вглядываться в лица, стараясь узнать того, чью фотографию ему показывал Чарльз Блант. Почти все арабы были молодыми, и Фаррелл предположил, что это были студенты. Он переводил внимательный взгляд с одного человека на другого, пока не заметил у дальнего стола у окна мужчину, который внешне сильно отличался от остальных бледной кожей и светлыми волосами. Колин нервно сглотнул, узнавая в нем Абдуллу Устинова. Теперь надо было просто подойти к нему и начать разговор. Просто подойти…

Еще никогда Колину не было так сложно совершить всего лишь несколько шагов. Ему казалось, что у него под ногами разверзлась пропасть, в которую он должен был ступить. Он даже невольно вспомнил фильм об Индиане Джонсе и святом Граале, когда герой должен был шагнуть в пустоту, чтобы найти мост через бездну. «Это прыжок веры… Ты должен поверить, мальчик мой!..» Кажется, так было в фильме. Черт побери, опять вера… Колин опустил голову, машинально прокручивая в голове кадры старого фильма. Прыжок веры… Он мысленно усмехнулся и снова посмотрел на человека, мирно работавшего у окна. Один шаг в пустоту…

Фаррелл вздохнул и неслышно вошел в комнату. К его облегчению в его сторону никто не обернулся. То ли его действительно не было слышно, то ли люди были слишком заняты. А, может, его уже давно убили, и он превратился в призрака? Подобное развитие событий сняло бы с него огромный груз, и Колин вспомнил, как Чарльз говорил о том, что смерть смиренна. Но смерть это еще и конец. Смерть не позволит ему спасти тех, кто еще был жив, во всяком случае, попытаться это сделать. Размышляя об этом, Фаррелл прошел меж столов и остановился возле того, за которым сидел Устинов.

- Добрый день, - проронил Колин в надежде, что тот знал английский.
Услышав звук его голоса, Абдулла Устинов оторвался от работы, отложил карандаш, который держал в руке, и поднял на него глаза…

***
Сердце отчаянно колотилось. Джонатан попытался собрать последние силы, чтобы приподняться над полом. Дышать было невероятно трудно, и каждый, даже самый маленький вдох обжигал легкие так, словно он вдыхал пламя.

Лежавший рядом, Джаред не подавал признаков жизни. Кожа его руки была холодной и посиневшей. Рис-Майерс был почти уверен в том, что тот был мертв, но у него не было сил, чтобы дотянуться и попытаться прощупать пульс. Он едва смог отвернуться в сторону прежде, чем его вырвало едкой жижей, которую исторг его давно пустой желудок. «Конец!.. – эта мысль уже сулила облегчение, нежели вызывала ужас. – Конец… совсем скоро…».

Утратив последние силы, Джонатан растянулся на полу. Он больше не боролся. Сквозь затуманенное сознание он смотрел на запертую дверь их могилы, уже почти не ощущая ни отчаяния, ни страха. Джонни казалось, что грязный пол превратился в волны, и они куда-то уносили его. А где-то вдалеке раздался странный скрипучий звук…

Рис-Мейерс открыл глаза, и сквозь застилавшую их пелену увидел, что дверь открылась. Но его уносили волны, и это было уже не важно. Неважно было даже то, что внутрь их тюрьмы вошел человек. Он приблизился, склонился и с минуту внимательно на них смотрел. Но перед глазами Джонни все уже плыло и качалось, и он не мог как следует разглядеть мужчину. Остатки ускользающего сознания где-то в уголке почти отключенного мозга шепнули ему, что у незнакомца было знакомое лицо. Это было последнее о чем, подумал Рис-Майерс прежде, чем погрузиться в беспросветный мрак…

***
Время, казалось, остановилось. Оно замерло то ли в страхе, то ли в ожидание в одной точке в пространстве. Оно словно наблюдало.

Первое, что отразилось в глазах, Абдуллы Устинова, увидевшего Колина Фаррелла, стоявшего в пару шагах от него, было удивление. Затем оно сменилось раздражением, которое секунду спустя переросло в страх. Появление актеры явно застало мужчину врасплох, и он не знал, как реагировать. Немигающий взгляд его светлых глаз был прикован к Колину, который пытался открыть рот, чтобы начать разговор, пытался, но пока безуспешно.

Фаррелл все-таки надеялся, что Устинов ему что-то скажет, и ждал, но русский был явно не расположен к беседе. Понимая, что молчание затягивается, Колин вновь набрал воздуха в грудь.
- Извините, что беспокою вас, - произнес он, мысленно приказывая себе быть максимально вежливым, чтобы не спровоцировать негативную реакцию собеседника.
- Что вы здесь делаете? – недовольным голосом спросил Устинов на английском с сильным славянским акцентом.
- Мне очень нужно с вами поговорить, - ответил Колин. – Я могу присесть? – он указал взглядом на пустой стул.
- О чем? – лицо русского приняло ехидное выражение.
- Я думаю, вы знаете, о чем, - обронил в ответ Фаррелл.

Устинов опустил глаза и с минуту размышлял.
- Садитесь, - коротко ответил он, указав рукой на стул и делая вид, что вернулся к своей работе. – Мы с вами явно не знакомы, хотя я знаю, кто вы, - заговорил он, глядя на монитор своего ноутбука. – Не представляю, что вам могло от меня понадобиться. Ситуация комична, вы не находите? – он раздраженно посмотрел на Колина, который опустился на предложенный стул.
- К сожалению, я не нахожу ни одного повода для смеха, - отозвался актер. Он изначально понимал, что разговор будет не из легких, и старался сдерживать эмоции.
- Так что вы хотели? – Устинов вновь отвел взгляд.
- Я хотел сказать… - начал было Колин, но осекся.
«Попробуйте поверить в Бога… Как тот человек… - вновь прозвучал у него в голове голос случайного попутчика. – Попробуйте поверить…».
«Господи, пожалуйста, помоги мне найти нужные слова… - мысленно попросил он, осознавая, что впервые обращался к Богу с того момента, как начался весь его кошмар. – Помоги найти нужные слова, чтобы все это остановить!»

Колин поднял взгляд на Устинова и увидел, что тот смотрел на него в ожидании.
- Мне очень жаль… - едва слышно проронил актер.
- Чего вам жаль? – не понял его собеседник.
- Мне жаль… что моя убежденность в собственных идеалах не позволила мне увидеть дальше того, что я всегда считал правильным, - проговорил он. – Моя самонадеянность позволила мне взять на себя ту ответственность, всю важность которой я тогда не смог… нет, не захотел осознать.

Русский молчал, пристально глядя на него.
- Но другие не виноваты в моих ошибках… - продолжал Колин. – Они пострадали за то, что ошибся кто-то другой…
- Не совсем понимаю, о чем вы, - Устинов опустил глаза. – Но скажу вам одно. Никто не отвечает за чужие грехи. Каждый платит за свои.

Он вновь поднял на него взгляд, и Колин увидел в его глазах злость. Ирландец начинал постепенно осознавать, что его собеседник не был склонен к компромиссу. Более того, он скорей всего был доволен сложившейся ситуацией, так что о попытках вызвать у него сострадание не могло быть и речи. Этот негодяй, видимо, был уверен, что художественный фильм и впрямь мог стать причиной, по которой можно было так безжалостно расправляться с людьми. Фаррелл сжал в руках свою куртку, чувствуя, что вот-вот сорвется и набросится на него.

- Я – тот, кто вам на самом деле нужен, - медленно произнес он. – Я – тот, кто разделил взгляды Оливера Стоуна и помог ему воплотить на экране то, что вы… - он осекся, понимая, что слова, которые крутились у него на языке, только усугубят его положение. – Я готов отдать свою жизнь за то, чтобы больше никто не пострадал, - Колин сделал глубокий вздох, стараясь вновь настроиться на конструктивный, нежели враждебный диалог. – Я очень хочу положить этому конец, потому что смерть всех этих людей… смерть моих друзей… она на моей совести. И я готов в полной мере ответить за это, - он сделал паузу. – Я приехал сюда, потому что вы единственный человек, который может мне помочь. Тех, кто уже мертв, не вернешь. Но вы можете спасти тех, кто еще жив!

Абдулла Устинов смотрел на него немигающим взглядом и хранил молчание.

- Я… я понимаю, что вы чувствуете, - продолжил Колин, силясь понять, говорил ли он то, что должен был, или действительно в это верил. Ведь если Стоун и нарушил своим фильмом баланс относительностей, то и сидевший перед ним человек сделал то же самое, спровоцировав волну насилия. – Но, я уверен, те люди, что погибли… они не желали никому причинить вреда. Для многих из них это была всего лишь работа, за которую им платили. Я – тот, кто на самом деле в ответе за этот фильм. Я показал миллионам зрителей то, что оскорбило вашу веру. Сейчас я в полной мере могу взять на себя ответственность за то, что мы сделали. И если это оскорбление должно быть смыто кровью, пусть это будет моя кровь и только моя.

Устинов опустил глаза, но вновь не издал ни звука.

- Я больше не собираюсь ни убегать, ни прятаться, - голос Колина зазвучал уже уверенно. – Меня может найти любой, кому я нужен.

Он смолк в ожидании, но его собеседник продолжал молчать. Фаррелл смотрел на него, пытаясь угадать, какие мысли роились в голове этого человека. Сумел ли он убедить его? Правильный ли выбрал путь? Предложить свою жизнь в обмен на жизни остальных было единственным, что пришло ему в голову, но Колин не мог поручиться за то, что это был самый верный способ. Он просто понадеялся, что это подействует. Он мысленно начал готовиться к дому, что домой уже не вернется. Но надежда на то, что больше никто не пострадает, придавала ему мужества. Впервые в жизни он пытался спасти человеческие жизни по-настоящему, а не в вымышленном киношном мире. Впервые в жизни он ощутил, что все его жизненные пути сошлись в одной, единственной точке, которая может стать последней. Но это того стоило. Колин даже поразился тому, что больше не испытывал страха перед смертью. Это было так странно, но он был готов умереть.

Тем временем тишина затягивалась. Устинов по-прежнему сидел молча, опустив глаза, словно боялся посмотреть на Фаррелла. Его поведение немного сбивало с толку актера, и он не знал, что теперь делать.

Медленно протекло еще несколько мучительно долгих минут, и Колин начал понимать, что дальнейшее ожидание бесполезно.
- Спасибо, что выслушали, - тихо проронил он. – Надеюсь, вы меня поймете.

Встав, он также тихо, как и пришел, пошел к выходу. Несмотря на ожидания, в коридоре его не поджидали убийцы. Колин вызвал лифт и спустился в холл на первом этаже, где за приемной стойкой по-прежнему едва слышно переговаривались две женщины. Они даже не посмотрели в его сторону, когда он прошел мимо.

На улице Колина вновь обдала волна горячего воздуха, но вокруг него по-прежнему не было никого с враждебными намерениями. Остановившись на ступеньках библиотеки, Фаррелл несколько минут понаблюдал за прохожими. Мимо него прошла группа молодых людей в белых одеяниях, а следом прошли две молодые женщины с маленькими детьми. Они о чем-то разговаривали и улыбались. Следом показалось несколько туристов с фотоаппаратами, явно европейцы. Их сопровождал гид-араб, рассказывавший о каких-то достопримечательностях на английском с сильном акцентом. И никто из этих людей не желал ему зла.

Проводив их взглядом, Колин спустился по ступенькам и пошел вдоль улицы. Вскоре впереди показалась водная гладь Персидского залива, и Фаррелл сам того не зная вышел к набережной. Пройдясь по берегу, он присел на каменный парапет и подставил лицо приятному морскому ветерку, размышляя о том, что ему больше нечего делать в Дохе. И хотя Колин так и не знал, удалось ли ему достичь своей цели или нет, единственное, чего ему хотелось, это сесть на обратный рейс до Нью-Йорка. Стараясь не думать об усталости, которая валила его с ног, он поднялся и, дойдя до проезжей части, поймал такси до аэропорта.

***
Девушка за стойкой в аэропорту оказалась американкой. Она мило улыбнулась Колину, видимо узнав его несмотря на усталую и небритую физиономию.
- Когда ближайший рейс до Нью-Йорка? – он выдавил из себя ответную улыбку.
- Через четыре часа, сэр, - ответила она таким звонким и бодрым голосом, что Фаррелл ей от всей души позавидовал.
- Если есть свободные места, я хочу купить билет, - он протянул ей кредитную карту.
- Места есть, - она снова улыбнулась. – Минуточку, - ее пальцы забегали по клавиатуре компьютера. – У вас есть багаж? Если хотите, я вас сразу же зарегистрирую.
- Зарегистрируйте, - кивнул он. – Багажа у меня нет.
- Пожалуйста, сэр, - она протянула ему посадочный талон и карту.
- Благодарю, - вновь кивнул Колин и показал ей свой мобильный телефон. – Скажите, а я могу где-нибудь найти зарядное устройство?


Продолжение следует...